Время перевалило за полночь и в спальне стало тихо. Венди лежала, слушая сопение Ричарда над своим ухом до тех пор, пока его дыхание не стало совсем ровным. Потом поднялась, аккуратно высвободившись, и запахнулась в халат из натурального шёлка. Некстати ей подумалось, что этот халат стоил ей целое состояние — хотя бабушка рассказывала ей, что когда-то, ещё до Берлинской Конвенции, такой можно было приобрести свободно и за вполне приемлемую цену. Она скучала по бабушке всё время, пока не находилась в раздражённом состоянии, а в раздражённом состоянии она находилась регулярно — если бы только кто-то знал.

У безвкусной арки, служащей входом в супружескую спальню, Венди обернулась через плечо. Её муж — Ричард Реншоу (глава департамента экономики) крепко спал, раскинувшись на кровати большой морской звездой. Венди скрутило от отвращения и она быстро задышала, пытаясь справиться с нахлынувшей на неё тошнотой. Уже не стараясь быть тихой, она вошла на кухню, достала из верхнего ящика бутылку 'Демократии' и, заполнив стакан жидкостью ровно наполовину, залпом его в себя опрокинула. Ей стало легче дышать, хотя отвращение никуда не делось. Она ненавидела Ричарда.

Дело было вовсе не в том, что он имел совершенно неприемлемую для неё наружность и не в том, что он её обманывал. Она была умной женщиной и знала, что все мужья обманывают. Также она знала и то, что все мужчины его положения имеют любовниц. И Ричард тоже имел такую — к счастью, всего одну. Она была записана в его КПК как 'доктор Флорес', хотя Венди прекрасно знала, что её зовут Хлоя и выбрав её, Ричард доказал, что у него всё-таки есть вкус. Венди не злилась — напротив, она молилась на те дни, когда Ричард не возвращался домой и проводил время с Хлоей, прикрываясь важными встречами или распитием алкоголя с друзьями. Венди настолько хорошо была осведомлена о существовании Хлои, что сама периодически звонила ей и просила занять своего мужа на вечер или на два, когда спать с ним становилось совсем невыносимо, а опаивать его снотворным — слишком опасно. Ей приходилось разыгрывать спектакль, говорить Хлое, что сам факт предательства мужа был для неё таким страшным ударом, что нет мочи больше терпеть его присутствие — но Венди знала, что Хлоя не верит ни единому её слову и однажды может откусить от неё огромный кусок, если прознает хотя бы что-то об её планах.

Хлоя тоже была умной женщиной, пусть и проигрывала Венди в возрасте и тем паче — в количестве жизненного опыта.

Венди взглянула на опустевший стакан, снова заполнила его — уже на треть и, вернув бутылку на место, подошла к окну, простирающемуся на всю ширину комнаты. Там, далеко внизу, разъезжали машины, призывно сверкали неоновые рекламные щиты и всё было очень похоже на Лос-Анджелес, каким его запомнила Венди — если не считать купола над головой и семи тысяч метров холодной воды, давящих на него сверху.

Когда она вспоминала о таких вещах, то в голову начинали лезть и другие мысли — о том, как у неё всё отняли. И о том, как тяжело ей было начинать жизнь заново, фактически с чистого листа.

Она выяснила — мало кто знал, что раньше ТТА носила другое название, которое запатентовал, кажется, её прадед (или пра-прадед, она не бралась утверждать). Документы и права перешли к ней незадолго до процедуры, которую сама она называла 'консервацией'. Венди собиралась уснуть в мире до катастрофы, а проснуться через пару веков, чтобы не разгребать первые последствия переселения вместе со всеми. Такие большие перемены сулят также большие проблемы — она хорошо это понимала. Но пока она спала в своей стазис-капсуле, её родной брат подделал документы, завладел по праву принадлежащей ей корпорацией, а потом продал её, растратив абсолютно все деньги. Он занял не у тех людей и был убит, и всё это затронуло Венди спустя множество лет.

У Венди не было ничего, когда она проснулась. Ничего, кроме амбиций и внешности. Поэтому она и ненавидела Ричарда — потому что он был самой верной возможностью вернуться в игру, и не более. Венди ничего в нём не нравилось, хотя она играла роль самой заботливой в мире жены (как и самой тупой, и самой мягкой) — она была женщиной, наличию которой у Ричарда завидовали все.

Ричард хвастался ею на каждом мероприятии из раза в раз и единственная причина, по которой это не приводило Венди в бешенство — тот факт, что каждый выход в свет мог обещать ей выгодные знакомства (в той же мере, в какой мог не обещать вообще ничего, кроме отчаяния). Ричард ещё не подозревал, что он для Венди — давно пройденный этап и радовался как ребёнок, когда она делала вид, что не замечает его измен, или его грубости, или запаха перегара изо рта. Венди жаждала увидеть его лицо, когда она подаст на развод почти настолько же сильно, насколько хотела снова заполучить ТТА в свои руки.