Чек на услуги частного детектива вырастает многократно, если дело касается лично Гектора, нельзя, чтобы информация имела даже маленький шанс получить распространение. Плата за молчание, плата за изъятие — ничего не должно остаться на руках у кого-то другого. Гектор следит за этим, подчищая хвосты тщательно. Пользоваться такими услугами приходится, кто-то вроде частных детективов собаку съели на том, чтобы быть незаметными, быть человеком из толпы, чего от своих людей Гектор добиться не может — потому что это и не нужно. От его людей ждут силы, и эту силу нужно показывать.

Полученные фотографии одна другой лучше, Гектор перебирает их, долго всматриваясь в каждую. Акт совокупления, акт предательства. Продуманный ли это ход? Он не исключает и этого, прежде всего не исключает этого. Особенно ему нравится вот эта фотография, где Монтойя смотрит прямо в камеру дрона, точно знает, что за ним следят, и демонстрирует это. В Гекторе говорит паранойя, но она оправдана. Нельзя забывать, кто перед ним. Эта акула лишилась зубов — да, верно, это так, как верно и то, что новые ряды могут быть на подходе.

Противника получается оценить только тогда, когда становится ясно, насколько далеко тот может зайти в сделках с собственной совестью. И Гектор все еще этого не знает.

Машина останавливается, и он убирает фотографии обратно в папку. Территория резервации встречает его гулом машин и чьей-то бранью — это ничем не отличается от того, что можно увидеть за стенами. Гектор бывает тут нечасто, видит своего сына тоже. Гораздо чаще он получает отчеты по нему, словно Тиль какой-то очередной проект, который требует пристального внимания. Так было не всегда — до одного случая Гектор мало интересовался, что происходит в его жизни. Тот смышленый мальчик, не типичный отпрыск богатых родителей, у него своя голова на плечах.

В этом и была проблема. В этом — и в квартире, которую он купил. Но пока не это главное.

Гектор поднимается на этаж и звонит в дверь. О его приходе известно, Тиль должен его ждать — и, возможно, быть на нервах, потому что единственное, как обозначил Гектор свой приход, это сухое и безапелляционное: «есть разговор, будь дома».
[icon]https://i.imgur.com/DjB3ZVI.jpg[/icon][nick]Hector Zimmermann[/nick][status]necessary evil[/status]

Объятия-несмотря-ни-на что, объятия-вопреки — он делает это одной рукой, другой крепче сжимая кейс. Может показаться, что эти объятия для сглаживания углов, отвода глаз, оттягивания неизбежного, но Тиль делает это искренне. Редкая черта для умных людей, противоречивая, даже парадоксальная. О том, почему Гектор здесь, не приходится озвучивать самому.

— Кофе. Не откажусь от кофе, — толком не выбор, потому что и выбирать не из чего, Тиль почему-то предпочитает довольно аскетичный образ жизни и на что-то поинтереснее рассчитывать не приходится. Впрочем, сегодня это и не нужно.

Гектор не торопится переходить к делу, как и не торопится сразу раскрывать карты. Те фотографии, что у него были с собой, возможно, и не стоили того, чтобы их показывать. Тиль все понимает, по крайней мере, Гектору хочется в это верить, и так фотографии не более чем рычаг давления. Но они могут обойтись и без этого. Гектор проходит в комнату и вместо того, чтобы куда-нибудь сесть, опирается на рабочий стол, на котором аккуратно разложены чертежи. То, над чем работает Тиль: кропотливый труд по восстановлению многострадальных трущоб. Гектор видит в этом только красивую обертку: можно отстроить дома, сделать красивые фасады, но нельзя интегрировать тех людей обратно в общество. Трущобы так и останутся в них, потому что те слишком глубоко, это тот фундамент, на котором Тиль опрометчиво собирался строить что-то новое. Опрометчиво — и немного наивно.

— Ты ходишь по очень тонкому льду, — говорит Гектор, когда тот возвращается к нему с кофе. Интересная такая фраза, рудиментарная. Она больше подходила как раз Росси Монтойе — как тому, кто наверняка точно знает, что лед может быть опасен, что это не всегда выверенная работа Посейдона на местных катках. — Я бы сказал, что ты глуп, — продолжает Гектор, принимая кружку и тут же отставляя на стол рядом с собой. — Или я бы сказал, что ты делаешь это мне назло.

Он следит за тем, какое место себе выберет Тиль.

— Но не могу, потому что это ты.

Все, что у Гектора есть — это предположения. Частные детективы хороши в сиюминутных фактах, но они никогда не расскажут тебе о мотивации, причинах, следствии. Любые же предположения дают информацию о том, из чего мог бы исходить сам Гектор — не Тиль.

— И когда это началось? Прямо там, у доктора Ашера?
[icon]https://i.imgur.com/DjB3ZVI.jpg[/icon][nick]Hector Zimmermann[/nick][status]necessary evil[/status]

Много ошибок, слишком много ошибок, Тиль. Такое короткое объяснение, а уже столько возможностей предъявить что-то в ответ. Впрочем, отчасти Гектор ему верит — в то, что его дела тот не обсуждает ни с кем; если бы было по-другому, это всплыло бы раньше, не с Монтойей и в больших масштабах. К тому же, Монтойя, хоть и кажется пока что темной лошадкой, но кое-что Гектор о нем понял: он использует ресурсы сразу, как только получит, а не сидит, ожидая удобного случая применить. Несколько раз он уже оступался на этом, когда Гектор специально организовывал утечку — того, чего на самом деле не было.

— Даже не встреча, а сразу — свидание? — криво усмехается Гектор; не усмешка даже, а подергивание губ.

Удивляться здесь нечему: то, что Монтойя изначально позиционировал это как свидание, говорит лишь о том, что он исходит из удобства. Да, так удобнее и так проще, влечение отвлекает от настоящей цели. А она прозрачна, это очевидно всем.

Кроме самого Тиля, видимо.

Гектор не делает паузы и продолжает сразу, не давая ему ответить:

— Так доктора Ашера было недостаточно, чтобы узнать, какой была жизнь на поверхности?

Она не отличалась почти ничем от того, что есть сейчас — ни она, ни люди. Были только площади, расстояния, настолько огромные, что им не представить, находясь в пределах купола, где в радиусе сотни, двух сотен миль начиналась темная бездна, океанический «туман войны», за который они не могли заглянуть. Так им всегда внушали, этим убеждали, почему пробуждение Хранителей так важно — потому что они могут мыслить иначе, им знакома эта ширина, они помнят о возможностях. Но это не так: потому что на самом деле раньше они понятия не имели, что делать со всем этим, вне своих мегаполисов и промышленных зон. И именно поэтому им так комфортно теперь в Атлантиде, где не надо думать ни о чем. Гектор видит это каждый год своей жизни.

Но вот этот доктор Ашер любопытная фигура, тоже в своем роде удобная. Такой же пробужденный, занимается вопросами адаптации, один лучших в своем деле. Он курировал самого Хранителя, отлично работал с псиониками. Гектор никогда не брал его в расчет, даже то, что Тиль попал к нему, было не его выбором. Тогда ему было достаточно того, что Джеремайя Ашер — лучший, а теперь это начинало играть новыми красками. Монтойя крупная фигура, и кураторство его Ашером выглядит закономерным, но — всегда есть «но».

— Не кажется ли тебе, что слишком удачно Монтойя нашел тебя у него?
[icon]https://i.imgur.com/DjB3ZVI.jpg[/icon][nick]Hector Zimmermann[/nick][status]necessary evil[/status]

Перечисление достоинств доктора Ашера словно утомляют Гектора: он теряет концентрацию, отвлекается, переключая внимание на остывающий кофе. Какая новость, надо же, теперь это что-то хорошее — умение подергать за ниточки так, чтобы вызвать те или иные эмоции, авторитет, позволяющий поднимать любые темы, чужое безоговорочное доверие. Тиль с таким восторгом рассказывает об этом, что становится не по себе. Да, он уже этого не видит, он уже попался — с наркотической лихорадки соскочить проще, чем с этого.

Все, о чем рассказывает Тиль, называется одним словом. Манипуляция. Им манипулировали — и ему это даже, похоже, нравится.

— Кто он по-твоему? Твой обаятельный бывший одноклассник? Сосед с лестничной площадки? — Гектор качает головой и после делает большой глоток. В кофе едва чувствуется сладость — это не плохо, полутона не дают пресытиться вкусом. — Монтойя игрок совсем другой величины, и думать, что если за несколько ваших интимных вечеров ты не заметил ничего подозрительного, то все в порядке, как минимум… — он делает паузу, подбирая слово: — Как минимум наивно.

С другой стороны, как и переоценивать — это уже опрометчиво, переоценить противника на его взгляд хуже, чем недооценить. Когда недооцениваешь, то в будущем знаешь, чего ждать и какими методами работает другой, но когда переоцениваешь — то сам раскрываешь свои слабые места.

— И доказательства… — Гектор кидает короткий взгляд на Тиля. — Да, они у меня есть.

Одним нужны доказательства, когда кто-то опровергает их хорошее, как, например, Тилю, другим — наоборот, они хотят доказательств чьей-то добродетели, иначе они в нее не поверят. По тому, в чем человек хочет убедиться, можно судить, в какой среде он рос, что влияло на него, чего было больше. Гектор был таким же когда-то — требовал доказательств с тех, кто говорил, что его друзья вовсе ему не друзья. Получал их, ставил под сомнение, разочаровывался, пытался снова — и так пока все это не достигло некой критической массы, после которой что-то уже изменилось навсегда. Это идет ему на пользу сейчас, но не будет потом — когда он сможет не только предсказывать, но и менять будущее.

Гектор не осуждает Тиля, что он такой, ему и не нужно быть другим. То, что Тиль может  позволить себе быть наивным, говорит лишь о том, что Гектор постарался оградить его от многого.

— Но о них потом, — спускает все Гектор, в конце концов, он тоже рассчитывает что-то получить с этого разговора. — Может быть, я и не прав.

Очевидное лукавство, он его и не скрывает, но сама возможность, пусть и такая, прочитать кого-то — особенно его — способна дать уверенность.

— Расскажи мне лучше вот что — какой он с тобой?
[icon]https://i.imgur.com/DjB3ZVI.jpg[/icon][nick]Hector Zimmermann[/nick][status]necessary evil[/status]